Чаадаев — исключительная фигура в русской интеллектуальной жизни, его идеи и провокации преодолели контекст своей эпохи, и апелляция к ним (или их критика) становится практически неизбежной в любом разговоре об исторической судьбе России. Но что остается от чаадаевского мифа — и что открывается нового о нашей истории, если внимательно всмотреться в события 1836 года, развернувшиеся за публикацией первого «Философического письма»?
